Она
родилась в деревне Березняки Ярославской губернии, в нищете и
бесправии, в семье крепостного горбатого кузнеца Ваньки Ковалева.
А похоронили ее в родовой усыпальнице графов Шереметьевых.
Ее жизнь пролетела, как краткий волшебный сон. Она всего достигла, все познала – неожиданный взлет, великий триумф и великую любовь.
Но в любой волшебной истории всегда найдется острое веретено, о которое героиня обязательно уколет палец до крови. Или жуткая ведьма, пророчащая девице худой конец. Или отравленное яблоко, сулящее красавице вечный сон.
На долю Прасковьи Ковалевой выпало все – и кровь, и яд, и страшная вещунья…
В комнате с бархатными шторами пахло вином и воском. Потрескивали свечи в серебряном канделябре. Колеблющийся свет падал на штофные обои…
Две молодые женщины в нарядных платьях – крепостные актрисы, – сидели за столом. Одной нездоровилось. Она куталась в подаренную барином кружевную шаль, но та не согревала.
– Тебя знобит, Параша?
– Плохо мне… в груди будто лед…
– Выпей вина, что доктор прописал!
– Не хочется…
– Скоро тебе петь, а ты кашляешь. Барин опять гостей привезет. Тобой хвалиться! А ты на сцену выйти не сможешь. Говорят, сам князь Потемкин пожалует… с матушкой императрицей…
Прасковья слышала восторженный шепот товарки сквозь пелену дурноты. Сознание мутилось, хрупкое тело сотрясала дрожь.
– Пей…
Актриса протянула ей бокал с густой темной жидкостью. Параша сделала один глоток, другой… лед в груди медленно таял, вместо холода разгорался жар…
Товарка не сводила с нее глаз. Подействовал ли яд, тайком добавленный в вино? Жгучая зависть, тяжкая ревность толкнули ее на жуткое злодеяние. Параша умрет, но не сразу… иссохнет, изойдет кровавым кашлем. Доктора все спишут на чахотку…
Никто ни о чем не догадается.
«А мне опять будут давать главные роли в спектаклях! – упивалась она сладкими мыслями. – Мне достанутся все аплодисменты и любовь хозяина! Он забудет Парашу и вернется ко мне…»
Драмы, которые разыгрывались на блестящих подмостках Шереметьевского театра, теперь осуществлялись в реальности.
Детектив длиною в три века до сих пор не получил развязки. Причина смерти знаменитой оперной певицы и возлюбленной графа Шереметьева остается под вопросом…
Что погубило Прасковью на самом деле? Туберкулез или людская злоба?
Завидовать было чему. Из чумазой босоногой девчушки, которая пасла коров и гусей на барских лугах, Параша превратилась в непревзойденную оперную приму с чарующим голосом и недюжинным актерским талантом. Ей было, что сказать миру о страданиях и любви. Публика замирала, плакала и рукоплескала, осыпая певицу цветами и подарками. Сама Екатерина, покоренная ее даром, пожаловала Прасковье бриллиантовый перстень со своей руки…
Граф Шереметьев не зря придумал ей сценический псевдоним – Жемчугова. Она стала истинной «жемчужиной» его театра. А жемчужина нуждается в драгоценной оправе.
Влюбленный вельможа строит для своей «актерки» роскошный дворец в Останкине с не менее роскошным театром – только для Прасковьи, единственной, где она царит так же безраздельно, как и в его сердце.
Молодой Шереметьев будто переродился. Прочь дружеские пирушки, беспробудные гулянья, охота и ветреные прелестницы. Отныне и навсегда он принадлежит ей – Прасковье Жемчуговой. Он готов сложить к ее ногам все – фамильные бриллианты, несметные богатства, свое безмерное восхищение и даже душу…
«Постыдную любовь изгнала из сердца любовь постоянная, чистосердечная, нежная…»
С годами он понял, что первая встреча с худенькой воспитанницей, отобранной из деревенской ребятни для обучения пению и актерскому ремеслу, зажгла в его груди неугасимый огонь.
Она была еще подростком – неуклюжим, угловатым и робким. Он только что вернулся из-за границы, где постигал науки и искусства. Самый завидный, самый знатный и богатый жених во всей России. Красавец, умница, кутила, отъявленный ловелас, пресыщенный женскими ласками. Его сиятельство Николай Петрович Шереметев.
Любовь с первого взгляда – это о них с Парашей. Ему понадобилось время, чтобы понять, как они близки. Ей было достаточно секунды, чтобы увидеть в его глазах свою судьбу.
Между ними лежала пропасть – имущественная, сословная, возрастная, культурная. Но они прошли над пропастью по зыбкому мостику любви… рука об руку. И вошли в вечность…
Во дворце-театре Останкино граф и его крепостная актриса прожили лучшие счастливые годы. Одно беспокоило Шереметьева: Прасковья часто хворала, ее здоровье пошатнулось, голос слабел. Но она по-прежнему дышала театром, разучивала сразу две роли – Клеопатры и Офелии.
Граф собирался в Санкт-Петербург. Новый император Павел I назначил его на высокую должность при дворе. Шереметьев забирал с собою Прасковью и основной состав театральной труппы.
Говорят, перед самым отъездом Прасковья Ивановна прогуливалась в позолоченной галерее дворца… и столкнулась с косматой нищенкой, старухой в грязных лохмотьях. Та опиралась на клюку и злобно сверкала запавшими глазками. Серые губы нищенки сложились в кривую ухмылку.
– Не берись играть сразу двух покойниц, – прокаркала она. – Не то будет беда! Где две смерти на сцене, жди третьей наяву.
Сказала – и исчезла. Будто растворилась в сумрачном воздухе…
Петербург встретил низким тяжелым небом, сыростью и запахом плесени. Вода в каналах отливала свинцом. Крыши домов тонули в тумане.
В Фонтанный дворец графа Прасковья вошла уже не любовницей – законной женой. Николай Петрович наконец решился и дал ей вольную. По дороге к императорскому двору они заехали в Москву, тайно обвенчались в церкви Симеона Столпника.
По северной столице поползли злые обидные слухи. Шереметьев-де совсем рехнулся, крепостную девку в золотых хоромах поселил, разодел в шелка и бархат, осыпал милостями неслыханными…
Теперь уже не крепостные крестьянки, а «столбовые дворянки» кусали губы, бешено завидовали Прасковье. Еще не зная, что она – отныне и навеки – графиня Шереметьева.
Граф прятал от чужих глаз свое сокровище. Словно чувствовал: недолго продлится супружеское счастье.
Жить новоиспеченной графине оставалось всего два года. В Петербурге ее болезнь обострилась, она кашляла, на платках все чаще появлялись пятна крови…
Зато провидение благословило любящую пару долгожданным ребенком, наследником баснословных шереметьевских богатств.
Граф воспрянул духом. Его переполняли надежды и планы. Прасковья ловила каждое его слово, каждый взгляд – понимала, счет идет на минуты… истекают последние мгновения их любви…
Долгие мучительные роды отняли у нее последние силы. Она порадовала мужа прощальным подарком – чудесным здоровым младенцем, сыном. Прометавшись двадцать дней в бреду, графиня Шереметьева скончалась…
Ей было всего тридцать пять лет.
Граф безутешен. Глубина его горя неизмерима. Потеряв Прасковью, он утратил интерес к жизни. Неизбывная тоска поселилась в его душе. Он имел все, что только мог иметь человек, но после смерти жены его существование лишилось смысла.
Через шесть лет, когда их ребенок подрос и окреп, Шереметева не стало.
В память о графине он выстроил в Москве на свои средства огромную больницу для «неимущих и увечных» – она сохранилась до наших дней. Там находится институт скорой помощи им. Н. В. Склифосовского.
Окончив сей труд, граф Шереметев воссоединился со своей незабвенной Прасковьей, и теперь ничто не в силах разлучить их…
автор:
Наталья Солнцева
А похоронили ее в родовой усыпальнице графов Шереметьевых.
Ее жизнь пролетела, как краткий волшебный сон. Она всего достигла, все познала – неожиданный взлет, великий триумф и великую любовь.
Но в любой волшебной истории всегда найдется острое веретено, о которое героиня обязательно уколет палец до крови. Или жуткая ведьма, пророчащая девице худой конец. Или отравленное яблоко, сулящее красавице вечный сон.
На долю Прасковьи Ковалевой выпало все – и кровь, и яд, и страшная вещунья…
В комнате с бархатными шторами пахло вином и воском. Потрескивали свечи в серебряном канделябре. Колеблющийся свет падал на штофные обои…
Две молодые женщины в нарядных платьях – крепостные актрисы, – сидели за столом. Одной нездоровилось. Она куталась в подаренную барином кружевную шаль, но та не согревала.
– Тебя знобит, Параша?
– Плохо мне… в груди будто лед…
– Выпей вина, что доктор прописал!
– Не хочется…
– Скоро тебе петь, а ты кашляешь. Барин опять гостей привезет. Тобой хвалиться! А ты на сцену выйти не сможешь. Говорят, сам князь Потемкин пожалует… с матушкой императрицей…
Прасковья слышала восторженный шепот товарки сквозь пелену дурноты. Сознание мутилось, хрупкое тело сотрясала дрожь.
– Пей…
Актриса протянула ей бокал с густой темной жидкостью. Параша сделала один глоток, другой… лед в груди медленно таял, вместо холода разгорался жар…
Товарка не сводила с нее глаз. Подействовал ли яд, тайком добавленный в вино? Жгучая зависть, тяжкая ревность толкнули ее на жуткое злодеяние. Параша умрет, но не сразу… иссохнет, изойдет кровавым кашлем. Доктора все спишут на чахотку…
Никто ни о чем не догадается.
«А мне опять будут давать главные роли в спектаклях! – упивалась она сладкими мыслями. – Мне достанутся все аплодисменты и любовь хозяина! Он забудет Парашу и вернется ко мне…»
Драмы, которые разыгрывались на блестящих подмостках Шереметьевского театра, теперь осуществлялись в реальности.
Детектив длиною в три века до сих пор не получил развязки. Причина смерти знаменитой оперной певицы и возлюбленной графа Шереметьева остается под вопросом…
Что погубило Прасковью на самом деле? Туберкулез или людская злоба?
Завидовать было чему. Из чумазой босоногой девчушки, которая пасла коров и гусей на барских лугах, Параша превратилась в непревзойденную оперную приму с чарующим голосом и недюжинным актерским талантом. Ей было, что сказать миру о страданиях и любви. Публика замирала, плакала и рукоплескала, осыпая певицу цветами и подарками. Сама Екатерина, покоренная ее даром, пожаловала Прасковье бриллиантовый перстень со своей руки…
Граф Шереметьев не зря придумал ей сценический псевдоним – Жемчугова. Она стала истинной «жемчужиной» его театра. А жемчужина нуждается в драгоценной оправе.
Влюбленный вельможа строит для своей «актерки» роскошный дворец в Останкине с не менее роскошным театром – только для Прасковьи, единственной, где она царит так же безраздельно, как и в его сердце.
Молодой Шереметьев будто переродился. Прочь дружеские пирушки, беспробудные гулянья, охота и ветреные прелестницы. Отныне и навсегда он принадлежит ей – Прасковье Жемчуговой. Он готов сложить к ее ногам все – фамильные бриллианты, несметные богатства, свое безмерное восхищение и даже душу…
«Постыдную любовь изгнала из сердца любовь постоянная, чистосердечная, нежная…»
С годами он понял, что первая встреча с худенькой воспитанницей, отобранной из деревенской ребятни для обучения пению и актерскому ремеслу, зажгла в его груди неугасимый огонь.
Она была еще подростком – неуклюжим, угловатым и робким. Он только что вернулся из-за границы, где постигал науки и искусства. Самый завидный, самый знатный и богатый жених во всей России. Красавец, умница, кутила, отъявленный ловелас, пресыщенный женскими ласками. Его сиятельство Николай Петрович Шереметев.
Любовь с первого взгляда – это о них с Парашей. Ему понадобилось время, чтобы понять, как они близки. Ей было достаточно секунды, чтобы увидеть в его глазах свою судьбу.
Между ними лежала пропасть – имущественная, сословная, возрастная, культурная. Но они прошли над пропастью по зыбкому мостику любви… рука об руку. И вошли в вечность…
Во дворце-театре Останкино граф и его крепостная актриса прожили лучшие счастливые годы. Одно беспокоило Шереметьева: Прасковья часто хворала, ее здоровье пошатнулось, голос слабел. Но она по-прежнему дышала театром, разучивала сразу две роли – Клеопатры и Офелии.
Граф собирался в Санкт-Петербург. Новый император Павел I назначил его на высокую должность при дворе. Шереметьев забирал с собою Прасковью и основной состав театральной труппы.
Говорят, перед самым отъездом Прасковья Ивановна прогуливалась в позолоченной галерее дворца… и столкнулась с косматой нищенкой, старухой в грязных лохмотьях. Та опиралась на клюку и злобно сверкала запавшими глазками. Серые губы нищенки сложились в кривую ухмылку.
– Не берись играть сразу двух покойниц, – прокаркала она. – Не то будет беда! Где две смерти на сцене, жди третьей наяву.
Сказала – и исчезла. Будто растворилась в сумрачном воздухе…
Петербург встретил низким тяжелым небом, сыростью и запахом плесени. Вода в каналах отливала свинцом. Крыши домов тонули в тумане.
В Фонтанный дворец графа Прасковья вошла уже не любовницей – законной женой. Николай Петрович наконец решился и дал ей вольную. По дороге к императорскому двору они заехали в Москву, тайно обвенчались в церкви Симеона Столпника.
По северной столице поползли злые обидные слухи. Шереметьев-де совсем рехнулся, крепостную девку в золотых хоромах поселил, разодел в шелка и бархат, осыпал милостями неслыханными…
Теперь уже не крепостные крестьянки, а «столбовые дворянки» кусали губы, бешено завидовали Прасковье. Еще не зная, что она – отныне и навеки – графиня Шереметьева.
Граф прятал от чужих глаз свое сокровище. Словно чувствовал: недолго продлится супружеское счастье.
Жить новоиспеченной графине оставалось всего два года. В Петербурге ее болезнь обострилась, она кашляла, на платках все чаще появлялись пятна крови…
Зато провидение благословило любящую пару долгожданным ребенком, наследником баснословных шереметьевских богатств.
Граф воспрянул духом. Его переполняли надежды и планы. Прасковья ловила каждое его слово, каждый взгляд – понимала, счет идет на минуты… истекают последние мгновения их любви…
Долгие мучительные роды отняли у нее последние силы. Она порадовала мужа прощальным подарком – чудесным здоровым младенцем, сыном. Прометавшись двадцать дней в бреду, графиня Шереметьева скончалась…
Ей было всего тридцать пять лет.
Граф безутешен. Глубина его горя неизмерима. Потеряв Прасковью, он утратил интерес к жизни. Неизбывная тоска поселилась в его душе. Он имел все, что только мог иметь человек, но после смерти жены его существование лишилось смысла.
Через шесть лет, когда их ребенок подрос и окреп, Шереметева не стало.
В память о графине он выстроил в Москве на свои средства огромную больницу для «неимущих и увечных» – она сохранилась до наших дней. Там находится институт скорой помощи им. Н. В. Склифосовского.
Окончив сей труд, граф Шереметев воссоединился со своей незабвенной Прасковьей, и теперь ничто не в силах разлучить их…
автор:
